Фотографии энергетиков и систем выработки энергии.

Советские инакомыслящие – диссиденты, правозащитники – первые люди, которые в стране, едва вынырнувшей из сталинизма, заговорили о свободе. На фоне законодательно закрепленной однопартийности и идеологического контроля во всем – от экономики до эстетики – само слово «свобода» звучало отзвуком чего-то нездешнего, запретного и опасного. Свобода политическая, свобода вероисповедания, свобода передвижения, свобода слова, свобода творчества... – весь космос свободы они вместили в одно понятие – права человека. Советские правозащитники были в первую очередь человекозащитниками. Защищать человека перед лицом всесильного государства – это была отчаянная, почти самоубийственная смелость. В их арсенале принципиально не было насилия – только слово, но, что бы ни происходило, в них жило сознание своей моральной правоты, и потому ни тюрьмы, ни психушки не смогли вселить в них страх – главную добродетель раба.

В 1929 году Владислав Микоша поступил на операторский факультет Государственного техникума кинематографии (нынешнего ВГИКа). Уже после второго курса он начал работать оператором на киностудии «Союзкинохроника» — снимал Первую Альпиниаду Рабоче-Крестьянской Красной Армии (1933), спасение челюскинцев (1934), перелеты Валерия Чкалова и Михаила Громова в Америку (1937). Микоша был единственным оператором, запечатлевшим на кинопленку разрушение храма Христа Спасителя (1931). В 1936 году, уже серьезно увлекшись фотографией, Микоша стал штатным фотокорреспондентом газеты «Известия». В мае 1940 года в Центральном доме кино открылась его персональная фотовыставка. Война вернула Микошу к работе кинооператора. Он документировал оборону Одессы, Севастополя, Северный и Атлантический конвои, бомбежку Лондона, гибель Керченского десанта, освобождение Кавказа и Крыма, Румынии, Болгарии и Польши, подписание капитуляции Японии на линкоре «Миссури». Cнятые им кадры вошли в документальные фильмы — «Черноморцы», «День войны», «Битва за Севастополь», «Парад Победы», «Освобождение Варшавы», «Разгром Японии» и др. Помимо создания выдающихся фронтовых киноработ и фоторепортажей, Владислав Владиславович писал статьи — его репортажи печатались в «Правде», спецкором которой он был всю войну. После войны Микоша как фотокорреспондент снимал в основном для журналов – «Огонька», «Советского Союза», «Вокруг света». Был оператором и режиссером Центральной студии документальных фильмов. Написал несколько книг воспоминаний – «С киноаппаратом в бою», «Рядом с солдатом», «Годы и страны. Записки кинооператора», «Я останавливаю время». Оставаясь беспартийным, он стал трижды лауреатом Сталинской премии, лауреатом Государственной премии СССР, народным артистом СССР и академиком Российской академии кинематографических искусств «Ника». Вдова фотографа Джемма Фирсова передала Мультимедиа Арт Музею архив Владислава Микоши, который выделен в отдельный музейный фонд.

«Раньше люди себя не видели. Других видели, а себя нет. Разве только в луже или в пленке окна. А зеркало сказало людям правду…» Кир Булычев.

События 28 июля 1980 года на Таганской площади во время похорон В. С. Высоцкого. Автор: пользователь Павел Сергеевич Сухарев.

Фотографии отцов и их детей с конца XIX по 1990-е годы.

Московский врач Александр Васильевич Живаго (1860–1940) происходил из купеческой семьи. Но коммерсантом не стал, а поступил в Императорский Московский Университет на медицинский факультет, который закончил в 1886 году. Живаго проработал врачом Голицынской больницы 30 лет. Известный театрал, охотник, путешественник, коллекционер, библиофил Александр Живаго увлекался фотографией, был членом Русского Фотографического общества. С 1919 года он работал в Музее Изящных искусств (с 1932 года – ГМИИ им. Пушкина), которому завещал все свои коллекции, включая фотографическую.

Спасибо вам за победу, за наше мирное небо над головой! Автор: пользователь Александр Кирильченко.

«В конце лета 1915 года я держала экзамены… и поступила в 1-й класс частной гимназии Любимовой. Помню экзамены: закон божий, русский (диктант), арифметика, география, языки французский и немецкий… Классы были как в теперешних школах, коридоры тоже. Только во втором этаже был большой зал, и в нем большая, во всю стену, картина – Христос, благословляющий детей. Каждое утро ученицы выстраивались шеренгами перед этой картиной-образом и пели молитвы. Хор был довольно слаженный, и петь нам нравилось. Пели мы "Царю небесный", "Спаси, Господи, люди твоя", еще что-то – я уж не помню… Учиться в гимназии мне и нравилось, и не нравилось. Нравилось, что учителя ко мне хорошо относились, что учение давалось легко, без надрыва. Нравился класс, он был хороший, дружный, без ябедничества, без ссор. Классную даму нашу Анну Аполлоновну мы не очень любили – за сухость и ворчливость, но, в общем, я шла в гимназию с охотой. …и все-таки гимназия мне мешала. Она мешала мне читать. Я тогда уже глотала множество книг, и мне не нравилось, что приходится откладывать интересное чтение для того, чтобы зубрить названия каких-то городов или решать задачу о путешественниках, идущих друг другу навстречу».